Застыли в ряд у марморной плиты,
Два метра нА два, вот и все границы.
А солнце жарит спину с высоты,
В листве берез соседних не смолкают птицы.
А с фотографии глядит твое лицо,
Такое молодое - даже страшно.
Ты настоящий, Пашка, был мужик.
Не мог ты в жизни по другому - это ясно.
Ты был всех лучше, чище и смелей.
Шагнул в огонь, не мысля о награде.
Погиб, как повелося на Руси,
В бою из пекла друга выручая.
Плечо к плечу, как будто бы в строю,
Все как один - в руках береты сжаты.
А в горле спазма, как от я-дэ-гэ,
Нет сил сдержать слез, хоть мы и солдаты.
А ветер в небе рвет тельняшки синеву,
За упокой души твоей мы выпьем водки.
Пусть будет пухом, брат, земля тебе,
А гомон птиц в ушах - как пулемета четки.
Ты, Палыч, спи, не думай о плохом.
Мы помним всех, и дети вас помЯнут.
У мамы горе - утешенья нет,
Но кто пришли - ей сыновьями станут.
Застыли в ряд у мраморной плиты,
Прости нас, брат, что целыми вернулись.
Вины в том нашей нет, все было пополам.
Кого винить, что все так в жизни обернулось.
Идут года, их бег неудержИм.
Но боль потери все острей с годами.
Идут года, и тысячи парней
Пройдут тропой армейской вслед за нами.