Дальний свет от фар машин слепил глаза,
Он не спал два дня, спешил скорее узнать,
Слепил все мысли в комок паранойи,
Чувство ватных ног, и как сердце ноет.
Ценою, оставив целый мир за спиной,
Шел слишком быстро по замерзшему асфальту,
От ее поцелуев или за своей судьбой,
Не знал наверняка, но продолжал путь свой.
Напротив, раздавались сигналы из автомобилей,
А про себя он думал: хорошо, если бы сбили.
Избавили от боли бы в его извилинах,
И облака подарили б ему крылья.
Но накрыли припрятанные ощущения к ней,
Несмотря на то, что прошло много дней,
Прошлое изношенно как обуви подошва,
Меняешь на другую, чтобы первым не быть брошенным.
Позже, сомкнув глаза на пару минут,
Ветер с привкусом соли касался его губ.
Наедине с собой и тем что создал Бог…
Встречал восход идя от перрона к берегу.
Уже не поздно, ещё не рано,
Вагоны поезда мельком проносят все моменты главные.
Движенья тел плавные под стук колёс,
Улетаю вместе с ней в бесконечный космос.
Город 23, но вокруг плакаты, постеры,
Просто заплетаю свои слёзы в косы,
И в россыпь уходя, от всех его вопросов,
Остановит голосом, мы не друг другу посланы.
Припев:
Он закрытыми глазами шёл по перрону,
Папиросы есть в кармане и всё ровно,
Всё равно его никто не поймёт,
Приподнят воротник, с неба снег идёт.
Он закрытыми глазами шёл по перрону,
Папиросы есть в кармане и всё ровно,
Всё равно его никто не поймёт,
Приподнят воротник, с неба снег идёт.
А не было, не было неба,
Не было солнца, а не было ничего!
Лишь только мысли нависали своими тяжёлыми гроздьями,
Воспоминанья сладких чудес на красивой россыпи.
Сменились пылью разлетевшись по ветру в разные стороны,
Не найти их с помощью компаса,
Не вернуть ярких красок,
Напиши ты хоть тысячи тысяч красивейших опусов.
Поздно, всё, на душе зима, на какой блин душе,
На дворе уже зима, а то было забытою осенью,
Просто разные мы, просто выпили до дна мы,
То, что так пьянило наши головы,
Просто осталась горечь на губах и запах тления,
Просто легко можно заштопать все, но почему-то лень.
И так по безликому миру, и так по безлюдному серому миру
Мы бежим параллельно, опустив головы, растоптав крылья,
Стараясь найти чем бы заменить обретшую возможность выбора
Ради которой ваш полёт на пустоту ты выменял.
Припев:
Он закрытыми глазами шёл по перрону,
Папиросы есть в кармане и всё ровно,
Всё равно его никто не поймёт,
Приподнят воротник, с неба снег идёт.
Он закрытыми глазами шёл по перрону,
Папиросы есть в кармане и всё ровно,
Всё равно его никто не поймёт,
Приподнят воротник, с неба снег идёт.
А ведь я просто шёл по своей дороге
С улыбкой и смотрел под ноги, переступая через звёзды, что падали,
Вперемешку с снегопадами вопреки падали, падали листья жёлтые,
А мы в последний раз ужинали осколками льда с ледяных фраз.
Между остановок и станций без остановки в танце с константой чувств,
Играли людей, что играют джаз и блюз,
Плюс моё имя к твоему равно не знаю чему,
Чтобы сформулировать и сформировать чё-то в этом отчёте.
Нужна чёткая формула, а пока мы просто, не покидая кровати,
Пьем чай с фарфоровых форм.
После хард-кора и аккорд стонов, дышим монотонно ровно в такт друг другу,
Потом пускаем кольца подобно капитану Врунгелю.
И делим на части счастье, отчасти принимаю
Участие в кастингах басен на биомассе,
В основном тусуемся в пассивной массе,
Не фильтруя её от моментов грязи и сплетен,
Прожигая жизнь как от сигареты пепел.
Спрятавшись под капюшоном в ожиданье лета,
Ведь давно уже не детство, да и стёрлись кеды,
Следом летит молодость от завтрака к обеду,
Всё будет хорошо, да, будет обязательно, наверно.
Шагать по скверам топтать лужи гордо,
Желанье пустить в горло дым сильней чем кислорода,
И всё не так уж плохо, ведь пока что молод,
Я люблю тебя, больше всех мой город!
И где б я не был, со мною рядом музыка,
Которая меня так крепко связывает узами,
Через мосты и тротуары пусть стихи просты,
Простит меня всегда, даже если вдруг простыл.
Пора уже остыть, порвать листы, начать по новой,
Подковы снять, продать гитару, жить по шаблону,
В режиме моно и фоном с музыкою в паре,
Конец перрона далеко и сигарет вроде хватает.
Припев:
Он закрытыми глазами шёл по перрону,
Папиросы есть в кармане и всё ровно,
Всё равно его никто не поймёт,
Приподнят воротник, с неба снег идёт.
Он закрытыми глазами шёл по перрону,
Папиросы есть в кармане и всё ровно,
Всё равно его никто не поймёт,
Приподнят воротник, с неба снег идёт.