На холму невысоком стоит крест-одиночка его женщина нежно прижимает к груди.
Пред тобой не икона, мама, а запретная зона, мама, и на вышке все тот же с карабином чекист.
Это было весною, в зеленеющем мае, когда семь заключенных с под конвоя ушли.
На седьмом километре их стравили собакам и раздетых по пояс на расстрел повели.
Их поставили к стенке, развернули спинами, грянул залп автоматный, и упали они.
И по трупам холодным, как по тряпкам негодным, разрядив автоматы, семь чекистов прошли.
И по трупам холодным, как по тряпкам негодным, разрядив автоматы, семь чекистов прошли.
На холму невысоком стоит крест-одиночка его женщина нежно прижимает к груди.
Пред тобой не икона, мама, а запретная зона, мама, и на вышке все тот же с карабином чекист.
Пред тобой не икона, мама, а запретная зона, мама, и на вышке все тот же с карабином чекист.