Вечерами куда-то рвется так отчаянно.
Стучит аритмично, ноет будто неприкаянно.
Непререкаемо тянет поближе к родимым окраинам,
Где воздух чище, где небеса недосягаемы.
Мои улицы плачат чаще, чем плачят вдовы.
Сила - аргументы, пуля - последнее слово.
Там не верят власти, но верят в свои законы.
Куда серьезней ксивы - веский резон или довод.
Кто ты, зомбак или робот? Ведь трупы тоже ходят.
Аппокалипсис в московских метро переходах.
Ну же, кто ты: серая мышь или кролик?
И что важнее: тазик или справка о доходах?
Мои братья расслаблены, как джанки на приходах.
Мои сестры на хирургических столах.
И как бы не было страшно просрать эти чудные годы,
Но страха нет в глазах, что вижу в мутных зеркалах.
Припев:
Ты помнишь, стаи косяками поднимались в небо.
Ты помнишь мысли те, их уносило ветром.
Ты помнишь меня, но меня здесь нет.
Я помню стаи косяками поднимались в небо.
Страха нету, но не плюй против ветра.
Посыл этого трека важнее, чем новости на "Первом".
Я подсел на рэп, когда многие сели на белый.
Иголки находят в аптеках, а не в стогу сена.
Вкусив прелести жизни, не стоит гладить зверя против шерсти,
Даже если у него золотой ошейник.
И он не хочет есть, работают челюсти,
И капает слюна. Уверенно не надеялся.
С детства на небеса, правосудие на весах,
И что в карманах черного пиджака у Ленина.
Как страну делят. Маленьким я был в Мавзолее,
Я помню пушистые ели. Нас учили ненавидеть Америку.
Закат империи от Восточной Европы до крайнего Севера,
Первоначальное накопление.
Жизнь не имеет значения. Как сесть на эти карусели...
Че просили, то и посеяли. Потом на всех поделим.
Помнишь свой старый мерин? Петухи с перьями на геликах.
Владимирский Централ и зла немеряно.
Японские телики и золотые изделия.
А кого-то тупо замели, кого-то замели метели.
Припев:
Ты помнишь, стаи косяками поднимались в небо.
Ты помнишь мысли те, их уносило ветром.
Ты помнишь меня, но меня здесь нет.
Я помню стаи косяками поднимались в небо.