В воскресный день к двенадцати часам,
Всех обсудив за пивом блюзовых гигантов,
Собрался в клубе джазовый ансамбль
Из городских известных музыкантов.
Два саксофона, барабаны и кларнет,
Рояль, гитара и тромбон, пришедший позже часом,
Одна труба, второй трубы сегодня нет, -
Она болеет вместе с контрабасом.
Они играли недозрелый джаз,
Нестройно и не вместе, но довольно смело.
И всё вздыхали: "Нелегко у нас джазменам!
Вот у них - другое дело."
И старый сизоносый музыкант
Все причитал: "Вот раньше мы играли."
И долго напевал про свой талант,
Который почему-то не признали.
Проигрыш.
Затем, когда в футлярах кончился портвейн,
Послали гитариста в магазин и приняли добавки.
Веселый тенорист кричал: "Ну кто такой Колтрейн?
Сыграл бы я не хуже, повыше б были ставки!"
И только юный гитарист был настоящий оптимист,
Он уважал тяжелый рок и все смеялись: "Дурачок!" Чок...
Ду-ду-ду-ду-ду-ду-ду-ду-ду-ду-ду-дурачок. Чок...
Ду-ду-ду-ду-ду-ду-ду-ду-ду-ду-ду-дурачок.
Проигрыш.
Затем пришел басист и начал всех смешить
Рассказом, как трубу жена не отпускает.
И произнес серьезно: "Бросаю завтра пить
И буду заниматься, - Стенли Кларк на пятки наступает."
Проигрыш.
Затем играли долго в домино,
Пока в бутылках и в мозгах не стало пусто.
И разошлись, качаясь, словно из пивной,
По ресторанам, - продавать свое искусство.
И только юный гитарист, тогда еще был нищ и чист,
Работал сторожем в порту и струны рвал свои в поту.
Надев фуражку, он ловил в эфире рок,
Ружье ему тогда еще давать боялись.
И сторожа когда сменялись,
Всегда смеялись: "Дурачок!"
Ду-ду-ду-ду-ду-ду-ду-ду-ду-ду-ду-дурачок. Чок...
Ду-ду-ду-ду-ду-ду-ду-ду-ду-ду-ду-дурачок.