Из альбома: Архив: Избранные записи (1978–1999)
В песчаном Чернигове рынок --
что сточная яма.
В канавах и рытвинах,
лоб расколоть нипочем.
На рынке под вечер
в сочельник казнили Бояна.
Бояна казнили,
назначив меня палачом.
Сбегались на рынок
скуластые тощие пряхи,
сопливых потомков таща
на костистых плечах.
Они воздевали
сонливые очи на плаху,
И, плача в платочки,
костили меня, палача...
А люди? А люди... А люди!
болтали о рае.
Что рай -- не Бояну,
Бояну -- отъявленный ад.
Глазели на плаху,
колючие семечки жрали,
гадали: туда
иль сюда упадет голова...
Потом разбредались,
мурлыча бояновы строки.
Я выкрал у стражи
бояновы гусли и перстень.
И к черту Чернигов!
Лишь только забрезжила рань.
Замолкните, пьянь!
На Руси обезглавлена песня!
Отныне вовеки
угомонился Боян.
Родятся гусляры,
бренчащие песни-услады,
но время задиристых песен
неужто зашло?
В ночь казни смутилось
шестнадцать полков Ярослава.
Они посмущались,
но смуты не произошло...