Я работал музыкантом
В самом шумном кабаке.
И какой-то фраер с бантом,
С толстой денежкой в руке,
Нам сказал, что мы не гожи,
Не оркестр мы, а сброд.
Я ему ударил в рожу,
И мне спаяли сроку год.
Я сидел, как демон в клетке,
Молодой и полный сил.
И дни, как капли из пипетки,
Я давил, давил, давил.
И мечтал, когда опять я
Заявлюсь к себе в кабак
В виде крестного распятья.
Только вышло все не так.
Все же лагерь, он есть – лагерь.
Объяснять мне не с руки,
Что не все в нем – бедолаги,
Что не все в нем – мужики.
Активисты есть в нем тоже.
И был один такой сексот.
Я ему ударил в рожу,
И мне еще впаяли год.
Был еще менток-начальник –
Нет ни слуха, ни ума.
Он сказал: «Что год не чалить?
Год – курорт, а не тюрьма!»
Он сказал, что чем-то схожий
Я для общества с прыщом.
А я ему ударил в рожу,
И мне добавили еще.
И вот сижу, как демон в клетке,
Табаком себя травлю,
И дни, как капли из пипетки,
Я давлю, давлю, давлю...
И мечтаю, что я в раже
В кабаке глотну фужер.
Ну, когда, когда, когда же
Рожи кончатся уже?
Ну, когда, когда, когда же
Рожи кончатся уже?
Ну, когда, когда, когда же
Рожи кончатся уже?