Над тайгою холодное солнце,
Луч цепляет колючий забор.
В отсыревшем промёрзлом бараке,
Умирая, лежал старый вор.
Умирал человек очень сложный,
Нелюдимый, жестокий и злой.
Звали «Серый» его и боялись,
И простые зека и конвой.
Он лежал на чернеющих нарах,
И угрюмо глядел в потолок.
— Позовите попа, — прошептал он,
Пусть скорее ко мне он придёт.
Через час подошёл старый попик,
Старый попик из бывших зека.
В чёрной длинной заштопанной рясе,
Божью книгу сжимала рука.
Поп присел на холодные нары,
Молча за руку «Серого» взял.
— Я не исповедь здесь начинаю, —
Задыхаясь, вор тихо сказал.
Я не верил ни в чёрта, ни в Бога,
Сжёг на воле немало годков.
За мной реки невинной, поп, крови,
И десятки лежат мертвяков.
Но, два дела я, поп, не забуду.
Умирая, хочу рассказать,
Как убил одного я мальчишку,
После дела решили убрать.
Этот парень ночами мне снится,
Ему было семнадцать годков.
Я с дружками тогда веселился,
И убил просто так, из-за слов.
А ещё, поп, ночами приходит,
Всё приходит девчонка одна.
Барахло мы из хаты тащили,
А она в эту хату зашла.
Как просила меня, умоляла,
Не забуду я, поп, никогда.
Всё, молясь, на коленях стояла,
И, мне глядя в глаза, умерла.
Над тайгою холодное солнце,
Луч цепляет колючий забор.
Ранним днём в страшных муках,
В мир иной отошёл старый вор…