Солнце, зажмурившись, на ночь ушло,
Нинка, задумавшись, пишет письмо.
Пишет в неделю раз, третий уж год,
Нинкина весточка в лагерь пойдёт.
В лагере срок тянул парень лихой,
Сам из Ростова он, дерзкий такой.
Взял на себя вину, всех отцепил,
И паровозом весь срок потащил.
Девушка бросила Витьку тогда,
Только ростовская грела братва.
Он бы пропал давно в лагере том,
Но помогла судьба парню потом.
Вышло случайно всё, взял адресок
И написал в Москву несколько строк.
Нина Миронова, звали её,
Зеку подставила сердце своё.
Урки смеялися — Слышишь, братан,
Этим заочницам совестно там.
Эти заочницы пишут всегда,
Делать им не хрена там иногда.
Слушая речи те, Витька молчал,
Только ночами всё письма читал.
Грели они его тёплым огнём,
Строчки душевные искоркой в нём.
Летом амнистия в лагерь пришла,
Витькина очередь всё ж подошла.
А для ростовских он гость дорогой,
Ну, отдохнём теперь, Витя, родной.
И покатилася сразу гульба,
Ведь пацанов своих помнит братва.
А через восемь дней Витька сказал —
Всё, пацаны, хорош, — и на вокзал.
Поезд «Ростов — Москва» быстро бежит,
Возле больших часов Нинка стоит.
Витька сошёл в Москве просто орлом,
Новый костюм сидел классно на нём.
Он увидал её издалека,
Толстую женщину лет сорока.
Он побледнел слегка, но подошёл,
Поезд «Ростов — Москва» тихо ушёл.
Виктор, я счастлива, рада за вас,
Что вы таким орлом стали сейчас.
Я некрасивая, так уж Бог дал.
Значит, счастливая, — он прошептал.
И Витьке вспомнился лагерь, барак,
Как подыхал он в нём за просто так.
Как заставляли жить письма её,
Как наполнял он ей сердце своё.
И понеслася жизнь без дураков,
Витькой гордился бы папа-Ростов.
Всё, что хотелося, брали с лихвой,
Им не приснилось бы ночки такой.
Витька с утра с зорей к ней подошёл,
Поцеловав её, тихо ушёл.
Нинка вся съёжилась и не спала,
А на щеке её стыла слеза.