Я так то совсем уже большой мальчик, по факту: не один сюжет прошел значит.
И я далее так же живу как все, палю как один вышел, второй друг как сел.
У всех дела давно за это нет речи, но я не поверю, что пацанов подогреть нечем.
А ведь и сам бывало забывал по дури о них, стремно, стыдно, внатуре, я тип.
Видимо прощаюсь как и все по тихому с чувствами и сношаясь теряет цвет мой грустный мир.
И на исходе дня ничего не скажут глаза человека планеты Земля - давно, уж, пусто в них.
Этакий остров типичности оставил лишь один остов от личности.
И бездонные зраки бездомной собаки, просили, а я просто забил прости?
Я проглатить могу все, наверно, покурить чего нибудь, чтобы мигом вышел с тела смок со скверной,
И ночью мечтать потом как вступился за даму, и амбалу тупому синему зло всек я первый.
Мечтать, как помог там и помог там, и молиться в тайне чтобы все простил Бог нам.
Говорить ему что не видим от пьянки косея беду и тупо стыдиться этих мыслей у друзей на виду.
Да, я так могу, я сам себе на уме, себе я враг и лгун и кидали раньше мы в кольцо
Ну, а теперь людей, но мне велит бес забить на все и продолжать играть в игру!
Там че то бьется в груди, а я верю в любовь, а бес смеется пади.
Он придумал вино, все ярко ново под шафе и мне на веру винок, отныне сестры ловэ и лавэ.
И эта песня потребителя под всеми углами, немого зрителя, чье сердце тверже чем камень.
Топлю в воде котят морды, безразличие - дитя черта.
Любя прожить все мы должны, себя губить, зачем скажи?
Любя прожить все мы должны, себя губить, зачем скажи?
Толстовка запущена в катышках, неловко за 3 пропущенных от матушки,
Неловко, но ведь без этого щас никуда, в пору писать отдам остатки человека в дар.
Быть немыми нам нынче надо, но мы не мы ведь, а личи ада.
Я и сам таков - сектант стаи, почти для всех звонков всегда занят.
Я спокоен, ведь пока суд не светит, глух Для плача, занят слух не этим,
Пока свою беду не встретил, мне по боку, что хоронят новорожденных в лесу в пакете.
Я не мать Тереза, африканским детям помогать не лезу.
И пусть плачет сбитая в Китае Юиюи, в конце концов я не Икона Святая, ну, и, ну, их тогда...
"Хочу в тумане от мака дозы, тр**ть разведенных по пьяне молокос*сок,
А вас слушать грустно, не тронут знаю душу чувства, хочу лишь кушать вкусно.
Называй мя грубый злой - мне то че, я век домотаю тупо свой, пусть я недочеловек.
Это я миру ответ дал на все что он мне предложил, дайте жэ мне пожить"
Со стороны виднее и мы все в стороне, от нас никто не обиднеет, ведь спору нет.
Темнота мне дом и в ушах не стон, лучше я махну рукой, чем пошевелю перстом.
И эта песня потребителя под всеми углами, немого зрителя, чье сердце тверже, чем камень.
Топлю в воде котят морды, безразличие...