Это было давно, лет семнадцать назад,
Вёз девчонку я трактом, трактом почтовым.
Круглолица была и как тополь стройна,
И покрыта платочком, платочком пуховым.
Попросила она, чтоб я песню ей спел,
Я запел, а она, а она зарыдала.
Кони мчали стрелой по дороге прямой
И несла их вперёд нечистая сила.
Тут казачий разъезд перерезал нам путь,
Кони, словно вкопаны, вкопаны встали.
Кто-то выстрелил вдруг прямо в девичью грудь
И она словно роза, словно роза увяла.
Перед смертью своей рассказала она,
Как с тюрьмы тёмной ночкой, тёмной ночкой бежала.
"Перед смертью своей я не стала твоей,
Только пуля меня, меня обогнала...
Что ж, ямщик, приуныл, что ж ты песню прервал?
Видишь, кони всё мчатся и мчатся стрелою.
Колокольчик-бубенчик, заливаясь, звенит,
Будто нет мне прощения, будто нет мне покоя."
Оглянитесь назад: холм зелёный стоит,
Холм зелёный, поросший, поросший травою,
А под этим холмом круглолица лежит,
Что взяла моё сердце, моё сердце с собою...
Это было давно, лет семнадцать назад,
Вёз девчонку я трактом, трактом почтовым.
Круглолица была и как тополь стройна,
И покрыта платочком, платочком пуховым.