Какая дикая восточность
Вскипает у меня в крови?
Каким нечаянным проклятьем
Мой предок душу отравил?
Полукрещеный землепашец,
Наивный бог-сафьянодел,
Века проскальзывали мимо,
Не изменяя твой удел.
Коней монголы мыли в Каме --
Она не прекращала течь.
Гортанным клекотом кочевья
Твою не исказило речь. --
Что ей века? -- Проходят мимо.
Не широка, не глубока,
Течет река неторопливо,
Слетает слово с языка.
Что память? -- Сказок бредень старый...
Когда тебя чужой язык
Нескладным именем "татарин"
Нарек -- ты к этому привык.
Ты жив работой и дремотой,
Цветком, натруженной рукой,
Негромкой песней пятистопной,
Лукавым смехом и тоской.
Мне внятен твой журчащий почерк,
Узор платка и вырез губ,
Румяных лиц косящий очерк,
Изгиб реки, шершавый сруб.
А бабушка Коран читала,
Арабской клинописи вязь
Она как-будто понимала,
Жила, ругаясь и молясь.
...Восток, восток, тугая жила,
Латунных солнц тягучий свет --
Кому молитвы возносила?
Какой ждала на них ответ?
А я... в иных хожу пределах,
Гляжу в иные времена,
Но как внезапно попадаю
В твои степные стремена!
И это будет вечно сниться,
И невозможно разрешить...
Л е т и, с т е п н а я к о б ы л и ц а,
Со дна отравленной души.