И теперь сидишь рядом со мной,
В телефон говоришь те слова,
Что и мне,
Тем же голосом.
Узнает на том конце сот уже кто-то другой,
Что не вовремя он, что ты спать или есть,
Ну а ты запускаешь мне пальцы
Нежно в волосы.
Отложив телефон, целуешь в плечо,
Ну а я сам в себя отстраненным зрителем
Наблюдаю, как в театре щелкнул затвор
Над последней верой в Спасителя.
А спустя пять минут,
Успокоившись,
Я со стыдом понимаю
Три главных различия.
Голос твой всегда нежен, во-первых, со мной,
Никогда в телефон
Не сквозило спокойствие, напополам
Граничащее с безразличием.
Во-вторых, в адрес свой раздражения нот,
Чтобы слышал хоть раз - не могу припомнить дня.
В-третьих, наш разговор на том конце сот
Завершаешь ты фразой: «Целую, люблю тебя».
Целую, люблю тебя.
Ну а ночью мне напомнит шум дождя,
Все сомнения в твой адрес были зря,
Часть души в себе хранит его мелодия,
Это больше, чем подарок – шум дождя.
Задремав на диване, ты рядом лежишь,
Пока этот куплет еле слышно рождается,
Голова на подушке, а та на коленях моих,
Я пью кофе остывший, мне нравится
Как ты во сне
То хмуришься, то улыбаешься.
Пролетевшая ночь поскупилась на сон,
Летний ливень рукоплескал нам зрителем,
Он гремел и шумел за раскрытым окном,
Пока сердце любовью взрывала…
Вера в Спасителя!
Вера в Спасителя...
Вера в Спасителя...
Снова ночью мне напомнит шум дождя,
Все сомнения в твой адрес были зря,
Часть души в себе хранит его мелодия,
Это больше, чем подарок – шум дождя.
Шум дождя...
Шум дождя...